Тьма над Гильдией - Страница 51

12

Сумерки еще не сгустились над постоялым двором, стоящим у проезжей дороги из Издагмира в столицу. Но немногочисленные постояльцы успели отужинать и готовы были внимать бродячему певцу, который настраивал лютню, делая вид, что в трапезной он совершенно один и петь будет для собственного удовольствия.

Хозяин тоже охотно послушал бы балладу, но не отпускало беспокойство. Не нравилась ему четверка пеших путников, а попросту бродяг, что расположились в углу. Стол большой, а сидят за ним только четверо. Проезжие купцы, люди бывалые, сторонятся этой компании.

Выгнать бродяг ночевать в сарай? Но они заплатили за ужин, не буянили. И есть в них что-то странное. Для своего потрепанного облика слишком свободно держатся, слишком дерзко глядят, слишком уверенно разговаривают. Переодетые господа? Нет, манеры не те… Уж не разбойники ли забрели на ночлег? Не испортить бы отношения с лесной братией!

Хозяин вышел во двор. Плечистый, угрюмый работник заделывал дыру в заборе. Бросил на хозяина вопросительный взгляд, не переставая возиться с доской.

Хороший парень, старательный. По нездоровью тя– жести таскать не может, но без дела не сидит, ищет работу по силам. Парень – из лесной братии. Во время налета на купеческий обоз получил стрелу в живот, выжил, но для шайки стал обузой. Приткнулся на постоялом дворе – и рад. А шайка ради бывшего товарища постоялый двор не трогает…

– Слышь-ка, – озабоченно спросил хозяин, – не встречал ты вот таких людей… Своего старшого они кличут – Шершень. Плечи как у тебя, а ростом повыше будет. По всем повадкам – воин. Должно быть, из наемников. Глаза серые и этакие острые…

Работник не ответил, прилаживая доску, но глаза его оживились.

– Второго называют Недомерком – ростом всех перегнал, жердина тощая. Волосы что солома, во все стороны торчат. Морда придурковатая, уши врастопырку. Третий прозывается Красавчиком… рожа и впрямь смазливая, девки таких любят. Бородка светлая, аккуратная, усы холеные, взгляд масленый, глаза малость навыкате. Еще примета – заикается, а потому старается говорить нараспев.

Работник с одного удара всадил гвоздь в доску. Он честно припоминал.

– Еще бабенка с ними, по имени Лейтиса. Не то чтоб совсем молоденькая, но в соку и недурна собою. Рыжая, глаза зеленые, сама – как булочка из печи…

Работник решительно отправил в доску второй гвоздь – с одного удара по шляпку.

– Никогда не видал таковских. И кличек не слыхал.

Хозяин кивнул. С души свалилась тяжесть. Может, эти четверо и разбойники, но не из здешних, а значит, церемониться с ними нечего. Пусть попробуют что-нибудь учинить…

Когда он вернулся в трапезную, певец уже выводил длинное сказание о стародавних делах. Хозяин прислонился к стене и заслушался.

Говорилось в сказании о том, как сошлись пять веков назад пятеро магов, коварных и тщеславных. Каждый из них был изгоем, мир отринул их – и решили они, пробив незримую Грань, уйти в иные Миры. Отвергли они имена, что носили прежде, и приняли новые: Фолиант, Ураган, Орхидея, Немое Дитя и Вечная Ведьма.

Объединив усилия, они прорвали Грань, так возникли первые Ворота. Опьяненная успехом, пятерка колдунов принялась странствовать по мирам, разрывая в клочья незримые стены. В своих нечестивых скитаниях они встретили еще троих чародеев. Чужаки не были людьми, но каждый был для своего народа отверженцем, отщепенцем, и потому они легко сошлись с безбожной пятеркой. История сохранила их прозвища: Ящер, Безумец, Чуткий.

Так Ночных Магов стало восемь, и с новой энергией пустились они в колдовские странствия, не заботясь о том, что чарами нарушают тонкое равновесие движения миров.

И иссякло терпение богов, и грянула беда. Несколько миров смялись в ком, их потоки сбились, смешались – и по сей день переплетены в диком, неестественном течении.

А виновники беды вернулись в Мир Людей и воздвигли в дебрях Силурана крепость, которая была прозвана Кровавой, ибо ужасные преступления вершились в ее стенах.

И долго еще восемь магов гневили Безымянных черными деяниями, пока не грянуло возмездие. Шадридаг Небесный Путь из Клана Дракона, величайший из всех магов всех времен, собрав войско, обрушился на Кровавую крепость, поверг во прах ее стены и расправился с ее хозяевами. Вечной Ведьме удалось улизнуть, остальные же семеро были уничтожены разгневанным Шадридагом. Говорят, и по сей день их призраки тоскуют на поросших лесом развалинах крепости, оплакивая ушедшие времена своего могущества…

Хозяин постоялого двора любил такие долгие, обстоятельные сказания о событиях грозных и чудесных. Он и сейчас от души наслаждался бы, но все удовольствие испортил один из бродяг: тот долговязый растрепа, которого называли Недомерком. Встал из-за стола и зашагал к выходу с таким видом, словно в кружке с пивом обнаружил дохлую мышь.

В окно хозяину видно было, что чудной постоялец уселся на бревно, лежащее у забора, уперся локтями в тощие колени, положил подбородок в ладони и о чем-то призадумался.

Его приятели переглянулись, встали, вышли на двор. Шершень хлопнул Недомерка по плечу, сел рядом. Лейтиса и Красавчик тоже сели на бревно и завели меж собой разговор.

Хозяин с досадой отвернулся. Ну, болтают и болтают, не его забота…

* * *

– Ты чего? – дружески спросил Шершень, хлопнув Недомерка по плечу и садясь рядом на бревно. – Бренчит певец, так и пусть себе бренчит!

– Да мне на певца плевать, – мрачно сообщил Недомерок. – Меня «сосед» задергал. Шибко тонкошкурый! После каждого куплета вылезает: ах, все было не так! Ах, я не могу это слышать! Ах, гнусная клевета!.. Вместо припева, стало быть!